1 октября отмечается Международный день музыки. Для автора эта отметка в календаре стала поводом подумать о звуках, проникающих в нашу жизнь по нашей воле или без нее. Книги можно не читать, кино не смотреть, но звук всегда присутствует. Это шум ветра, машин, звонки телефонов, разговоры людей. Музыковед Сергей Румянцев написал в свое время в ХХ веке «Книгу тишины. Звуковой образ города», в тексте которой рисует звуковые пейзажи города. Он даже спускается в ад, как Данте, чтобы погрузить читателя в невероятный шум повседневной городской жизни. Ну, ко всему привыкаешь. И жителям современных городов этот шум уже не кажется таким уж невероятным. Мы сидим за столиком в кафе, рядом сидят другие - и мы слышим их разговор, но не фиксируем для себя его содержания, это фоновый шум.

За размышлениями о звуковой атмосфере города Румянцев в своей книге поднимает глобальную проблему судьбы русской культуры - понятно, что сегодня практически невозможно вернуться к прежнему звукосозерцанию, срезонировать с исконной русской звуковой традицией, стержень которой - колокольный звон. Это не шум и не услаждение праздного слуха, это взлет души на крыльях музыки в небо.

О свойстве музыки воодушевлять, выстраивать социальные связи, объединяя группы людей, знали греки, звавшие музыкантов озвучивать пространство своих пиров. Это было дорогое удовольствие, предназначенное для избранных. По-настоящему в публичное пространство музыку принесло радио. Музыка стала массовым явлением и, благодаря капиталу, вскоре стала товаром. До ХХ века музыка считалась оппонентом шума. Сегодня это почти равноценные понятия в обиходе: «музычка» играет в лифте, торговом центре, кафе, практически в любом публичном пространстве, а заодно и в наушниках у каждого второго прохожего. Неписаная норма современной жизни - шумовой фон, а тишина (греч. исихия) стала восприниматься как что-то не совсем естественное. Интересно, что первые монахи осознали духовную беду шума в IV веке и побежали от него прочь в пустыню, а в XIV веке свт. Григорий Палама создал на Афоне учение - исихазм, в основе которого, помимо глубокого богословского содержания, была тишина. На русских иконах, особенно псковского письма, в Средние Века, святые изображены с очень маленьким ртом. Это символ молчания и «мало говорения».

Возвращаясь к теме музыки, хочется отметить, что сегодня личность музыканта теряет первостепенное значение, прячется за диджеев, электронную обработку, мелодии распространяются не живьем, а в записи через динамики. Такое исполнение музыки обезличивает её. Какую дистанцию, однако, человечество пробежало по отношению к музыке за 100 лет! Есть, конечно, отдельные «шедевры», по поводу которых спорят, стоит ли их вообще относить к разряду музыки или шумового оформления пространства - например, «Симфония гудков» Арсена Авраамова. Это занятная композиция, имеющая даже партитуру, но не вызывающая никакой эстетической реакции. Одно недоумение. Собственно, современный перформанс также в основном рассчитан на эпатаж и стремится расшевелить публику. Главная задача - реакция зрителя, слушателя.

Русские традиции традиции хорового пения и колокольного звона продолжил один из ярких и самобытных композиторов России второй половины ХХ века Валерий Гаврилин, ученик Свиридова. В течение 1981—1982 годов, вдохновленный творчеством Василия Шукшина, Гаврилин создал самое крупное и значительное свое произведение — «Перезвоны», которое определил как симфонию-действо. «В «Степане Разине» Шукшина в постановке Михаила Ульянова был опробован материал, который впоследствии вошел в «Перезвоны». Это сочинение имеет подзаголовок. Это сочинение ближе всего по форме к мистерии. По-русски это называется действо. Такая хоровая симфония-действо. Есть элементы театрализации, элемент сюжетности. Это нечто среднее между оперой и ораторией. И вот к этому сочинению в подзаголовке Гаврилин написал: "По прочтении Василия Шукшина"». Именно работа над произведением Шукшина дала толчок для появления «Перезвонов».

Музыкальное произведение является наиболее концентрированным, законченным выражением духа его создателя, апеллирующим напрямую к душе слушателя. Авторский пульс бьется в ритме его музыки, она отражает звук реальности или мечты композитора, если она у него есть. Это может быть и гудок, и колокольный звон, и хоровое пение. Беда, если авторство исчезает, тогда произведение обезличивается, а музыка превращается в аудиоряд, сопровождающий функционирование индивидов. И все же настоящая серьезная музыка сохраняется во все времена. Это искусство, это довольно сложное явление, которое надо мочь и уметь воспринимать. Упрощение музыкальных произведений сегодня связано с общим упрощением вкусов слушателя, его неготовностью включаться в сложное кружево звуков, искать в них смыслы, настраиваясь на интеллектуальную и эмоциональную волну композитора в тех случаях, когда она есть. Понимание музыки и восхищение ею - это большой труд, который приносит много радости слушателю, если он готов трудиться.

Завершить очерк хотелось бы, вспомнив "Оду к радости" Бетховена. Она бесспорно является одним из символов мировой музыкальной эстетики, неизменно вызывающей в слушателе торжественное воодушевление.