Информация о наборе в группу
Расписании мероприятий
Исследованиях
Расписании мероприятий
Исследованиях
Оставьте Ваш вопрос, мы ответим Вам в ближайшее время.
В плену у «недотыкомки»
Передонов против «живой жизни»
Передонов против «живой жизни»
«Мелкий бес» Федора Сологуба - роман о человеческом ничтожестве, озлоблении и о том, что бывает, если такое положение вещей возвести в норму. Роман может быть интересен сегодняшнему читателю тем, что чутко определяет духовный недуг «передоновщины». Когда человек оказывается поглощён обыденностью, он мертвит себя, свою душу и всё вокруг вплоть до совершения убийства. Сологуб представил в своей книге анатомию самозагнанности: Передонов загнал себя в угол, идя на поводу у своих ничтожных страстей и «недотыкомки», мифического персонажа. Недотыкомка - недоразумение, она возникла и существует исключительно в больном воображении Передонова, третирует его, являясь то тут, то там, умножая его страхи и злобу, сводя с ума, толкая на преступления. Она «бегает под стульями, по углам и повизгивает, везде бежит и ползёт за Передоновым…живёт ему на страх и на погибель».
Учитель Ардальон Борисыч Передонов - персонаж ничтожный и одновременно «цитатный», он буквально сшит из литературных аллюзий: подобно Евгению из «Медного всадника», он желает устроить свою «маленькую» жизнь, но - сходит с ума; скрытный и честолюбивый, подобно Герману из «Пиковой дамы», Передонов бредит петербургской старухой-княгиней, ожидая от нее протекции для продвижения по службе. Как гоголевский Подколесин, мучается вопросом: жениться - не жениться; как Поприщин из «Записок сумасшедшего» не может выдержать давления жизни.
Учитель Ардальон Борисыч Передонов - персонаж ничтожный и одновременно «цитатный», он буквально сшит из литературных аллюзий: подобно Евгению из «Медного всадника», он желает устроить свою «маленькую» жизнь, но - сходит с ума; скрытный и честолюбивый, подобно Герману из «Пиковой дамы», Передонов бредит петербургской старухой-княгиней, ожидая от нее протекции для продвижения по службе. Как гоголевский Подколесин, мучается вопросом: жениться - не жениться; как Поприщин из «Записок сумасшедшего» не может выдержать давления жизни.
Учитель А.Б. Передонов, персонаж из художественного фильма "Мелкий бес" (1995)
Передонов «смотрел на мир мертвенными глазами, как некий демон, томящийся в мрачном одиночестве страхом и тоскою», «его чувства были тупы, и сознание его было растлевающим и умерщвляющим аппаратом. Всё доходящее до его сознания претворялось в мерзость и грязь. В предметах ему бросались в глаза неисправности и радовали его. Когда он проходил мимо прямостоящего и чистого столба, ему хотелось покривить его или испакостить. Он смеялся от радости, когда при нём что-то пачкали».
«Чувство тоскливого страха» - как тонко схвачена доминирующая эмоция персонажа и главная черта «передоновщины» как человеческого извращения! Как часто безотчетная тревога отравляет жизнь человека, забота и беспокойство о том, чтобы не дай Бог, не нарушился привычный порядок вещей, «как бы чего не вышло». Жажда всё контролировать, до мелочей. Это безмолитвенное состояние неверующей души, которая боится Жизни. Ардальон Борисыч, искусный имитатор благонамеренной жизни, бывает в церкви и стоит на видном месте, даже креститься чаще, чем положено. Но церковная служба была ему непонятна и потому страшила. «Каждения ужасали его, как неведомые чары. Церковные обряды и таинства представлялись ему злым колдовством, направленным к порабощению простого народа - нелепое совмещение неверия и живого Бога Христа с верою в колдовство».
«Чувство тоскливого страха» - как тонко схвачена доминирующая эмоция персонажа и главная черта «передоновщины» как человеческого извращения! Как часто безотчетная тревога отравляет жизнь человека, забота и беспокойство о том, чтобы не дай Бог, не нарушился привычный порядок вещей, «как бы чего не вышло». Жажда всё контролировать, до мелочей. Это безмолитвенное состояние неверующей души, которая боится Жизни. Ардальон Борисыч, искусный имитатор благонамеренной жизни, бывает в церкви и стоит на видном месте, даже креститься чаще, чем положено. Но церковная служба была ему непонятна и потому страшила. «Каждения ужасали его, как неведомые чары. Церковные обряды и таинства представлялись ему злым колдовством, направленным к порабощению простого народа - нелепое совмещение неверия и живого Бога Христа с верою в колдовство».
Недотыкомка
Чего только не сделаешь, чтобы обезопасить себя от жизненных наскоков. Передонов боялся и защищался, как мог: пакостил первым, писал доносы, издевался над учениками и искал поводов нажаловаться родителям, чтобы те высекли сына. По мере «проваливания» в себя, человек задыхается в собственной ничтожности и теряет разум - и Передонов начал путать карты с реальными людьми, фантазии с действительностью. Он подозревает, что все смеются над ним или злоумышляют против него - он везде спешит напасть первым, предупредив «беду» таким образом. И Володина он убивает также, в «превентивных целях».
Передонов не замечал отражения своего страха в жизни, не находил успокоения. Да и «живой жизни» он не знал, которая «одна только и создает истинные отношения, глубокие и несомненные» - этой жизни он не чувствовал! Сологуб досадует по поводу ограниченности своего героя, его неспособности и нежелания расширить границы жизни. Не случайно, первые страниц пятьдесят романа даются читателю тяжело - очень уж душно продираться через тщательно описанные наблюдения пустяков и всякого рода незначительности. Сама атмосфера романа способствует появлению «недотыкомки» у учителя, как символа имитации жизни! Передонов не только не живет сам, не поддерживает искренних тёплых отношений с кем бы то ни было. Он перекрывает жизнь повсюду - ненавидит своих учеников, наговаривает на директора гимназии Хрипача, подозревает в злом умысле Варвару и Володина и т.д.
Передонов не замечал отражения своего страха в жизни, не находил успокоения. Да и «живой жизни» он не знал, которая «одна только и создает истинные отношения, глубокие и несомненные» - этой жизни он не чувствовал! Сологуб досадует по поводу ограниченности своего героя, его неспособности и нежелания расширить границы жизни. Не случайно, первые страниц пятьдесят романа даются читателю тяжело - очень уж душно продираться через тщательно описанные наблюдения пустяков и всякого рода незначительности. Сама атмосфера романа способствует появлению «недотыкомки» у учителя, как символа имитации жизни! Передонов не только не живет сам, не поддерживает искренних тёплых отношений с кем бы то ни было. Он перекрывает жизнь повсюду - ненавидит своих учеников, наговаривает на директора гимназии Хрипача, подозревает в злом умысле Варвару и Володина и т.д.
Ардальон Борисыч - сплошное ороговение, вокруг которого возникает безвоздушное пространство. Духота окружает его дома, на улице, в гимназии, да и куда бы он ни пошел. Как есть - «мелкий бес», золотушный, с насморком из неудавшихся…Жизнь Передонова предстаёт перед читателем как непрерывное, верное угасание, разума, совести, разложение личности, закончившееся убийством. Этот поступок отправляет Передонова в небытие окончательно, хотя едва ли он осознаёт это своим уже потухшим разумом. Ведь Бог, если хочет наказать, отнимает разум.
«Передоновщина» - это болезнь человеческого запустения, возникающая от небрежения к себе, духовной стороне жизни. Достаточно обернуться, чтобы заметить её в современном равнодушии, переходящем порой в озверение. Это особая жестокость, отвратительная своим бессилием и своим затаённым страхом. Человек-тревога сегодня бессилен создавать пространство добра вокруг себя, но и противостоять внешней агрессии он не может. Вот она - беспомощная жестокость, взвизгивающая и захлебывающаяся, - точно передоновская недотыкомка. Мучение Передонова состоит в невозможности быть. Он растворился в обыденности, потерял себя, при этом жаждет господства над всем. Он амбициозен, но не соизмеряет реально свои возможности с желанием. Он ищет повышения по службе, но не осознаёт, что не сможет соответствовать, ибо вожделенная должность инспектора выходит далеко за пределы его компетенции. Он не понимает, что даже как учитель он не состоялся. На маскараде Валерия спрашивает Передонова: «А на что тебе место? Ты и без места хорош». В ответ Ардальон Борисыч уныло отвечает: «Ну, да как же я могу жить, если мне не надут места». И ведь большинство интриг романа крутится около стремления Передонова добыть повышение. Одержимость учителя этой идеей понятна - должность нужна ему, чтобы просто БЫТЬ! Других сцепок с реальной жизнью у него не осталось! Поэтому, когда выясняется обман - письма с обещаниями княгини о протекции оказались подложными - Передонов преступает последнюю человеческую черту. Досада и отчаяние разогревают его страхи и уверенность в злом умысле Володина и Варвары против него, и он убивает Володина. Собственно, это и есть конец романа. Больше сказать нечего, главный персонаж закономерно достиг дна.
Всякие руки, дрожащие от страха и злости, тянущиеся на злодейство, можно смело назвать передоновскими. Это руки всего бессмысленно-запуганного, немощного, окровавленные руки сумасшедшего... Передонов — исчадие человеческой запущенности, нравственной и физической, горького уничтожения всего живого, всего, что дает жизнь и что само по себе и есть жизнь. Есть мнение, что Сологуб близок по своим интуициям Чехову, но его Передонов отнюдь не чеховский «человек в футляре». Напротив, он совсем голый, без всякой брони, и не может спасти свое «я». Оно уязвлено. Грязная, назойливая недотыкомка, этот символ всего того, от чего бережет себя «человек в футляре» Передонов, мучает ему и тело, и душу. Она проникает в самое его сознание. Ведь и родилась недотыкомка, порождение «безликого и незримого чудовища», с «глазами, полными угроз». Трепещет, дрожит Передонов, и в душе его возникает и ад, и яд, и нет ему ни выхода, ни спасения, и тогда становится он настоящим Передоновым.
Сначала озлобление. Сначала дикая, бессмысленная, неопределимая, случайно направленная, сотканная из каких-то неясных, оставшихся от прежних, недоразвитых и спутанных мыслей, злоба на «жидов» и поляков и в то же время на Пушкина за то, что «он был камер-лакеем». Смешно и страшно.
Сумасшедший Передонов жалок и агрессивен одновременно, и в конце романа он становится убийцей. Его тоскливый страх перед «живой жизнью» материализуется недвусмысленно, хотя нелепость происходящего очевидна. Сначала он просто смотрит на мир «мертвыми глазами, как демон, томящийся в мрачном одиночестве страхом и тоскою», а затем переходит к делу. Передонов - воплощённая унылая злоба повседневности.
Смертельный яд передоновщины долго пил и по-прежнему пьёт человек…
Противоядие - в отказе человека от недотыкомки, своей материализовавшейся пошлости, предъявляющей себя владельцу в том или ином виде. Запускать себя нельзя. Проблема Передонова даже не столько в личной трусости, сколько в том, что он позволил страху себя съесть. Человек как образ и подобие Божие не может этого допустить, как не может не прилагать усилий, чтобы соответствовать этому высокому эталону. Это какой-то фундаментальный порок воли, жизненное бессилие!
Умножение зла вокруг происходит от того, что каждый в душе немножко Передонов и не хочет себе в этом признаться. Обращение к «живой жизни», сохранение человечности доступно лишь тому, кто, прилагая волевое усилие, перешагнёт через свою недотыкомку, свои дурные фантазии - и обратиться к Первообразу, сверит себя, свои мысли и поступки с Его Благой Вестью и заповедями. Такому человеку передоновщина не страшна, а над недотыкомкой он может просто посмеяться, как над выдумкой-недоразумением.
______________________
Автор: Анна Навашина
Текст подготовлен на основе собственных размышлений автора над романом Ф. Сологуба «Мелкий Бес» и критической статьи Е.В. Аничкова.
«Передоновщина» - это болезнь человеческого запустения, возникающая от небрежения к себе, духовной стороне жизни. Достаточно обернуться, чтобы заметить её в современном равнодушии, переходящем порой в озверение. Это особая жестокость, отвратительная своим бессилием и своим затаённым страхом. Человек-тревога сегодня бессилен создавать пространство добра вокруг себя, но и противостоять внешней агрессии он не может. Вот она - беспомощная жестокость, взвизгивающая и захлебывающаяся, - точно передоновская недотыкомка. Мучение Передонова состоит в невозможности быть. Он растворился в обыденности, потерял себя, при этом жаждет господства над всем. Он амбициозен, но не соизмеряет реально свои возможности с желанием. Он ищет повышения по службе, но не осознаёт, что не сможет соответствовать, ибо вожделенная должность инспектора выходит далеко за пределы его компетенции. Он не понимает, что даже как учитель он не состоялся. На маскараде Валерия спрашивает Передонова: «А на что тебе место? Ты и без места хорош». В ответ Ардальон Борисыч уныло отвечает: «Ну, да как же я могу жить, если мне не надут места». И ведь большинство интриг романа крутится около стремления Передонова добыть повышение. Одержимость учителя этой идеей понятна - должность нужна ему, чтобы просто БЫТЬ! Других сцепок с реальной жизнью у него не осталось! Поэтому, когда выясняется обман - письма с обещаниями княгини о протекции оказались подложными - Передонов преступает последнюю человеческую черту. Досада и отчаяние разогревают его страхи и уверенность в злом умысле Володина и Варвары против него, и он убивает Володина. Собственно, это и есть конец романа. Больше сказать нечего, главный персонаж закономерно достиг дна.
Всякие руки, дрожащие от страха и злости, тянущиеся на злодейство, можно смело назвать передоновскими. Это руки всего бессмысленно-запуганного, немощного, окровавленные руки сумасшедшего... Передонов — исчадие человеческой запущенности, нравственной и физической, горького уничтожения всего живого, всего, что дает жизнь и что само по себе и есть жизнь. Есть мнение, что Сологуб близок по своим интуициям Чехову, но его Передонов отнюдь не чеховский «человек в футляре». Напротив, он совсем голый, без всякой брони, и не может спасти свое «я». Оно уязвлено. Грязная, назойливая недотыкомка, этот символ всего того, от чего бережет себя «человек в футляре» Передонов, мучает ему и тело, и душу. Она проникает в самое его сознание. Ведь и родилась недотыкомка, порождение «безликого и незримого чудовища», с «глазами, полными угроз». Трепещет, дрожит Передонов, и в душе его возникает и ад, и яд, и нет ему ни выхода, ни спасения, и тогда становится он настоящим Передоновым.
Сначала озлобление. Сначала дикая, бессмысленная, неопределимая, случайно направленная, сотканная из каких-то неясных, оставшихся от прежних, недоразвитых и спутанных мыслей, злоба на «жидов» и поляков и в то же время на Пушкина за то, что «он был камер-лакеем». Смешно и страшно.
Сумасшедший Передонов жалок и агрессивен одновременно, и в конце романа он становится убийцей. Его тоскливый страх перед «живой жизнью» материализуется недвусмысленно, хотя нелепость происходящего очевидна. Сначала он просто смотрит на мир «мертвыми глазами, как демон, томящийся в мрачном одиночестве страхом и тоскою», а затем переходит к делу. Передонов - воплощённая унылая злоба повседневности.
Смертельный яд передоновщины долго пил и по-прежнему пьёт человек…
Противоядие - в отказе человека от недотыкомки, своей материализовавшейся пошлости, предъявляющей себя владельцу в том или ином виде. Запускать себя нельзя. Проблема Передонова даже не столько в личной трусости, сколько в том, что он позволил страху себя съесть. Человек как образ и подобие Божие не может этого допустить, как не может не прилагать усилий, чтобы соответствовать этому высокому эталону. Это какой-то фундаментальный порок воли, жизненное бессилие!
Умножение зла вокруг происходит от того, что каждый в душе немножко Передонов и не хочет себе в этом признаться. Обращение к «живой жизни», сохранение человечности доступно лишь тому, кто, прилагая волевое усилие, перешагнёт через свою недотыкомку, свои дурные фантазии - и обратиться к Первообразу, сверит себя, свои мысли и поступки с Его Благой Вестью и заповедями. Такому человеку передоновщина не страшна, а над недотыкомкой он может просто посмеяться, как над выдумкой-недоразумением.
______________________
Автор: Анна Навашина
Текст подготовлен на основе собственных размышлений автора над романом Ф. Сологуба «Мелкий Бес» и критической статьи Е.В. Аничкова.