Информация о наборе в группу
Расписании мероприятий
Исследованиях
Расписании мероприятий
Исследованиях
Оставьте Ваш вопрос, мы ответим Вам в ближайшее время.
Остров мечты
И, дивясь, перед собой
Видит город он большой
Стены с частыми зубцами
И забельными стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей…
А.С. Пушкин «Сказка о Царе Салтане»
«Бескультурье - вот главный бич открываемых нами островов. Дерутся, плюются, голыми бегают. У нас на «Лавре» это всё-таки редкость. Когда же наконец мы откроем остров подлинного благородства и высокой культуры?» - задается вопросом капитан Суер-Выер.[1] Открыв в океане остров Неподдельного счастья, герои книги Юрия Коваля убегают оттуда. Испугались «прокиснуть в глубоком наслажденьи» и не доплыть до конечной точки своего путешествия - острова Истины.
Свой остров мечты, та «иная» территория, где преодолевается «роковая неправильность жизни» (И.А. Бунин), наверняка есть у многих из нас. Человеку традиционной культуры с его в чем-то мракобесным сознанием скучно жить просто так, приняв себя как нечто завершенное и безусловное. Ему обязательно нужно следовать какой-то великой идее, исправляющей и направляющей жизнь. Эта идея воплотилась в христианстве, в принадлежности к Царству Божьему не от мира сего. Но Царство Божие не найти и не построить, оно, как известно, «внутри вас» (Лк.17; 20-21). Пока не найдет его, человек, как неприкаянный, ищет и страдает. Он слишком горд и занят суетой, чтобы заглянуть внутрь себя, поэтому мечтает обрести гармонию на иной территории.
Видит город он большой
Стены с частыми зубцами
И забельными стенами
Блещут маковки церквей
И святых монастырей…
А.С. Пушкин «Сказка о Царе Салтане»
«Бескультурье - вот главный бич открываемых нами островов. Дерутся, плюются, голыми бегают. У нас на «Лавре» это всё-таки редкость. Когда же наконец мы откроем остров подлинного благородства и высокой культуры?» - задается вопросом капитан Суер-Выер.[1] Открыв в океане остров Неподдельного счастья, герои книги Юрия Коваля убегают оттуда. Испугались «прокиснуть в глубоком наслажденьи» и не доплыть до конечной точки своего путешествия - острова Истины.
Свой остров мечты, та «иная» территория, где преодолевается «роковая неправильность жизни» (И.А. Бунин), наверняка есть у многих из нас. Человеку традиционной культуры с его в чем-то мракобесным сознанием скучно жить просто так, приняв себя как нечто завершенное и безусловное. Ему обязательно нужно следовать какой-то великой идее, исправляющей и направляющей жизнь. Эта идея воплотилась в христианстве, в принадлежности к Царству Божьему не от мира сего. Но Царство Божие не найти и не построить, оно, как известно, «внутри вас» (Лк.17; 20-21). Пока не найдет его, человек, как неприкаянный, ищет и страдает. Он слишком горд и занят суетой, чтобы заглянуть внутрь себя, поэтому мечтает обрести гармонию на иной территории.
Почему остров
Почему именно на островах благоденствуют неведомые идеальные общества, там находят блаженство и обретают «потерянный рай»? На острове живет капитан Немо, сокровища графа Монте-Кристо и стивенсовского капитана Флинта тоже зарыты на острове. Откровение свыше апостол Иоанн Богослов получил на острове Патмос. Епископ Лазарь Китионский, друг Христов, спасся на острове Кипр от преследования иудеев. ГЕрой фэнтези раннего средневековья святой Брендан ходил по морю семь лет, чтобы найти остров Блаженных и, очень по-западному, нашел его.
Остров - insula (Latin), isola (Ital.) - это особая универсалия мировой культуры, место особое и обособленное, где ищут сокровенное - спасение, преображение, богатство. Фольклор связал с островом две модели пространства: (1) весь мир как остров и (2) остров как «иной» мир. В первой модели земля родилась из воды, и мир весь существует как остров или система островов. Жизнь человека - это путь от одного острова к другому. Известный приключенческий сюжет: герой выбирает значимую цель и направляется к ней («Одиссея», «Иллиада», «Приключения Гулливера», да и тот же «Суер-Выер» Ю. Коваля), по пути от острова к острову познает мир и вживается в него.
Почему именно на островах благоденствуют неведомые идеальные общества, там находят блаженство и обретают «потерянный рай»? На острове живет капитан Немо, сокровища графа Монте-Кристо и стивенсовского капитана Флинта тоже зарыты на острове. Откровение свыше апостол Иоанн Богослов получил на острове Патмос. Епископ Лазарь Китионский, друг Христов, спасся на острове Кипр от преследования иудеев. ГЕрой фэнтези раннего средневековья святой Брендан ходил по морю семь лет, чтобы найти остров Блаженных и, очень по-западному, нашел его.
Остров - insula (Latin), isola (Ital.) - это особая универсалия мировой культуры, место особое и обособленное, где ищут сокровенное - спасение, преображение, богатство. Фольклор связал с островом две модели пространства: (1) весь мир как остров и (2) остров как «иной» мир. В первой модели земля родилась из воды, и мир весь существует как остров или система островов. Жизнь человека - это путь от одного острова к другому. Известный приключенческий сюжет: герой выбирает значимую цель и направляется к ней («Одиссея», «Иллиада», «Приключения Гулливера», да и тот же «Суер-Выер» Ю. Коваля), по пути от острова к острову познает мир и вживается в него.
Чудо-остров
И.Я. Билибин
Согласно второй модели, остров - это микрокосм, обособленный от остальной суши. Мифологема острова как «иной территории» разветвляется еще на три сюжета: 1) остров как рай 2) остров как ад (инфернальное пространство), 3) остров как территория перехода из рая в ад - пространство инициации героя, место испытаний.[6] Остров-рай включает мотивы Эдемского сада, благополучия и изобилия (остров Буян, например, - страна «вечного лета», потерянный рай). Это кусочек идеального мира, восходящего к библейскому образу рая. Поскольку рай как место, где пребывает Бог, отделен от мира, на земле ему соответствует только обособленный удел, наподобие окруженного со всех сторон водой острова.
В древнерусской и византийской литературе эта идея получает еще одно смысловое измерение: остров становится зоной спасения. На островах основывали монастыри, «ковчеги спасения» (например, Валаам или Коневец на Ладоге). Места это суровые, безропотная жизнь там сама по себе уже есть подвиг.
«Светлый край» изобилия, «где небо блещет неизъяснимой синевой, где море теплою волной на пожелтелый мрамор плещет»[2] может тоже превратиться в ад. Карой изгнаннику будет тоска и смятение. Остров изобилия как среда обитания тяготит человека, ищущего жизни, движения и обновления. Сможет ли он вырваться из застойного рая, ставшего для него персональным адом?
Остров-ад в фольклоре проявляется как место огненной бани, гробницы, семибашенного дома, в котором живет некая царевна в островном плену.[5] Герой прибывает на остров, чтобы ее освободить из плена. Спас - прошел испытание, выполнил миссию и покинул остров. Как, например, герой Гончарова во «Фрегате «Паллада»: «И при всем при том ни за что не остался бы я жить среди этой природы!.. В безмятежном покое природы есть что-то такое, что давит мозг, шевелит нервы, тревожит воображение. Наслаждаешься и страдаешь, нега и боль!»
В западной светской литературе «спасение» означает обитание в идеальном мире физически. Так, на Тапробане - острове между Цейлоном и Америкой - разместилась утопия Томаса Мора. Там же, на Тапробане воздвигает свой Город Солнца Томмазо Кампанелла. Капитан Суер-Выер со своей командой на фрегате «Лавр Георгиевич» тоже разыскал в океане остров Истины и высадился на него:
«Как только нос шлюпки врезался в песок - сразу и началась истина.
В древнерусской и византийской литературе эта идея получает еще одно смысловое измерение: остров становится зоной спасения. На островах основывали монастыри, «ковчеги спасения» (например, Валаам или Коневец на Ладоге). Места это суровые, безропотная жизнь там сама по себе уже есть подвиг.
«Светлый край» изобилия, «где небо блещет неизъяснимой синевой, где море теплою волной на пожелтелый мрамор плещет»[2] может тоже превратиться в ад. Карой изгнаннику будет тоска и смятение. Остров изобилия как среда обитания тяготит человека, ищущего жизни, движения и обновления. Сможет ли он вырваться из застойного рая, ставшего для него персональным адом?
Остров-ад в фольклоре проявляется как место огненной бани, гробницы, семибашенного дома, в котором живет некая царевна в островном плену.[5] Герой прибывает на остров, чтобы ее освободить из плена. Спас - прошел испытание, выполнил миссию и покинул остров. Как, например, герой Гончарова во «Фрегате «Паллада»: «И при всем при том ни за что не остался бы я жить среди этой природы!.. В безмятежном покое природы есть что-то такое, что давит мозг, шевелит нервы, тревожит воображение. Наслаждаешься и страдаешь, нега и боль!»
В западной светской литературе «спасение» означает обитание в идеальном мире физически. Так, на Тапробане - острове между Цейлоном и Америкой - разместилась утопия Томаса Мора. Там же, на Тапробане воздвигает свой Город Солнца Томмазо Кампанелла. Капитан Суер-Выер со своей командой на фрегате «Лавр Георгиевич» тоже разыскал в океане остров Истины и высадился на него:
«Как только нос шлюпки врезался в песок - сразу и началась истина.
- Ну как там у тебя? - крикнули с фрегата. - Есть ли там истина?
- До хрена! - ответил я бодро и двинул в глубь острова».
Мифологема острова занимала также известного итальянского писателя, философа и литературного критика Умберто Эко. В своем эссе «Почему остров так и не был найден» он разделил человеческие грезы об островах на несколько категорий: 1) история об «острове, которого нет» (миф отсутствия), 2) история об «острове, которого слишком много» (миф избыточности), 3) «остров, который невозможно найти» (миф неопределенности) и 4) «остров, на который невозможно вернуться» (потерянный остров).[4] Первая история сказочная (отлично рассказанная Стивенсоном и Жюль Верном), и читатель притворяется, что в нее верит. Такой остров никто сейчас разыскивать не станет. Самого Умберто Эко интересует остров, который невозможно найти, потерянный рай. В средневековой западной литературе эта история описана в «Плавании Святого Брендана» (VI в.). Брендан-мореплаватель ищет остров Блаженных, пока не проходит испытания (духовные искушения) в течение семи лет. И тогда остров ему открывается сам: оказывается, он был совсем рядом и доступен для того, кто достоин. Собственными усилиями и с Божией помощью святой Брендан обретает рай на земле. Вот такой гностицизм в средневековом фэнтези. Странно, что Эко видит проблему потерянности острова всего лишь в недостаточной технической оснащенности мореплавателей. Если поправить географическую карту и приборы ориентирования, то любой остров отыщется. Ирония? Не понятно все же, почему мэтр интертекстуальности в своем эссе не дает ответа, что же позволит найти остров. Хотя ответ вроде бы очевиден - нужно стать для него «своим». Но это отдельная история. Нас же занимает то, что Эко назвал «мифом избыточности».
Земля святого Брендана
Остров, которого слишком много
Мифологема острова изобилия, его идейная амбивалентность - и рай, и ад для героя, и одновременно место его испытания. Все три сюжета собрались на этом острове в ожидании героя. Каков смысл и содержание духовного искушения для того, кто сначала рвется на остров, а потом не может его покинуть, «застряв» на нем навсегда? «Остров, которого слишком много» - остров Буян в русском фольклоре, страна вечного лета и благоденствия, творческих сил и в то же время инфернальный мир, полный недобрых существ, где живут ведьмы, оборотни, Сатана Сатанович.
Переехав жить на солнечный остров, человек попадает в другой мир и, полагаясь на первые впечатления, ощущает себя в «зоне спасения». Но так ли это на самом деле? От чего он бежит и к чему стремится? Во-первых, это побег от того, что есть; во-вторых, желание покоя. Есть в этом стремлении в райские кущи что-то от «подпечколежанья» кота Мурра, гофмановского персонажа.[9] Уставшему, конечно, нужен отдых. Но отдых не может стать основным делом жизни, без последствий для личности. Человек отличается от кота и вообще животных своей движущей природой, способной к возрастанию и преображению, с одной стороны, но и к падению - с другой. Вскоре покой, переплетаясь с ленью, наползает и затягивает переселенца в себя. Тот превращается в Обломова, у которого «лежанье не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием».
Если вовремя не опомнится и не сбежать, как капитан Суер-Выер удрал с острова Неподдельного счастья, то наступает рыхлость в теле и мыслях. Бытовые заботы не в счет, они не мобилизуют. Бездействие как образ жизни - это сознательный выбор в пользу пошлости и бесформенный стихии физиологического существования, недобытия и, как следствие, душевного опустошения. Если нет в человеческой жизни никакого определенного смысла выше, чем сама эта жизнь, то нет для него и никакой определенной цели, кроме победы в борьбе за существование. Пошлость здесь торжествует победу. Благоразумно стать таким, как все, приобрести «лицо толпы», потому что и выделиться из нее нельзя, если отказаться быть собой. Пошлость живуча в силу своей уживчивости, умения по-дьявольски мимикрировать и казаться безобидной. Хотя на самом деле речь идет об умалении исходных человеческих смыслов: принятие себя таким, каков есть и не более, согласие со своими недостатками как «естественными человеческими слабостями» (с кем не бывает). За этим следует безразличие к вершинам и глубинам жизни, а в итоге - подражание займет место настоящей жизни.
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
А.С. Пушкин «Поэт»
Если же конфликт с пошлостью перейдет в схватку, то герою придется отстаивать себя. На острове агентами его инициации станут его ограниченные обстоятельства, а заодно и обитатели острова. Герой ощутит тревогу и томление. Замечательно наблюдение А.П. Чехова на этот счет, сделанное по прибытии на о. Сахалин: «…у меня такое чувство, как будто я вышел уже из пределов земли и порвал навсегда с прошлым <…> внушает такое особенное чувство, как будто я навсегда уже живу на какой-то другой планете вступаю в какой-то новый, спокойный и свободный мир». [7]
Остров-ад удерживает в себе героя до тех пор, пока он не пройдет испытание или не откажется от него. Сахалин совсем не райское место в принципе, а во времена Чехова туда ссылали на каторгу. Но и там работают те же островные законы: даже отбывший наказание каторжник, не спешил покинуть его. Хотя стал свободен. Перешагнув порог, герой попадает в пространство действия и может дальше распоряжаться собой. Силен духом человек, который, пройдя испытание, остается на суровом острове, чтобы преобразить его.
* * *
Давно завидная мечтается мне доля,
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег…
А.С. Пушкин «Пора, мой друг, пора!..»
Остров мечты - это утопия усталого человека, живущего в мире, как ему кажется, бессмысленных страданий. Само слово «утопия» в переводе с греческого означает «нет такого места». Выдумывая свои острова мечты, мы погружаемся в культурную архаику - пытаемся попасть на «иную» территорию с якобы открытым доступом к мечте и миру во всей его полноте. Но дело не в QR пропуске на остров Буян. Попасть туда не значит оказаться в идеальном мире, реализовать высокую мечту или переменить судьбу одним фактом перемещения в пространстве. Важна воля к жизни и сила духа увидеть собственную незначительность и несовершенство как причины страданий и потянуться выше них, за горизонт. Спрятаться же от этого движения в покой можно только отказавшись от себя. А остров - это лишь место преодоления «роковой неправильности жизни».
_______________
Анна Навашина
Литература:
Мифологема острова изобилия, его идейная амбивалентность - и рай, и ад для героя, и одновременно место его испытания. Все три сюжета собрались на этом острове в ожидании героя. Каков смысл и содержание духовного искушения для того, кто сначала рвется на остров, а потом не может его покинуть, «застряв» на нем навсегда? «Остров, которого слишком много» - остров Буян в русском фольклоре, страна вечного лета и благоденствия, творческих сил и в то же время инфернальный мир, полный недобрых существ, где живут ведьмы, оборотни, Сатана Сатанович.
Переехав жить на солнечный остров, человек попадает в другой мир и, полагаясь на первые впечатления, ощущает себя в «зоне спасения». Но так ли это на самом деле? От чего он бежит и к чему стремится? Во-первых, это побег от того, что есть; во-вторых, желание покоя. Есть в этом стремлении в райские кущи что-то от «подпечколежанья» кота Мурра, гофмановского персонажа.[9] Уставшему, конечно, нужен отдых. Но отдых не может стать основным делом жизни, без последствий для личности. Человек отличается от кота и вообще животных своей движущей природой, способной к возрастанию и преображению, с одной стороны, но и к падению - с другой. Вскоре покой, переплетаясь с ленью, наползает и затягивает переселенца в себя. Тот превращается в Обломова, у которого «лежанье не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием».
Если вовремя не опомнится и не сбежать, как капитан Суер-Выер удрал с острова Неподдельного счастья, то наступает рыхлость в теле и мыслях. Бытовые заботы не в счет, они не мобилизуют. Бездействие как образ жизни - это сознательный выбор в пользу пошлости и бесформенный стихии физиологического существования, недобытия и, как следствие, душевного опустошения. Если нет в человеческой жизни никакого определенного смысла выше, чем сама эта жизнь, то нет для него и никакой определенной цели, кроме победы в борьбе за существование. Пошлость здесь торжествует победу. Благоразумно стать таким, как все, приобрести «лицо толпы», потому что и выделиться из нее нельзя, если отказаться быть собой. Пошлость живуча в силу своей уживчивости, умения по-дьявольски мимикрировать и казаться безобидной. Хотя на самом деле речь идет об умалении исходных человеческих смыслов: принятие себя таким, каков есть и не более, согласие со своими недостатками как «естественными человеческими слабостями» (с кем не бывает). За этим следует безразличие к вершинам и глубинам жизни, а в итоге - подражание займет место настоящей жизни.
Душа вкушает хладный сон,
И меж детей ничтожных мира,
Быть может, всех ничтожней он.
А.С. Пушкин «Поэт»
Если же конфликт с пошлостью перейдет в схватку, то герою придется отстаивать себя. На острове агентами его инициации станут его ограниченные обстоятельства, а заодно и обитатели острова. Герой ощутит тревогу и томление. Замечательно наблюдение А.П. Чехова на этот счет, сделанное по прибытии на о. Сахалин: «…у меня такое чувство, как будто я вышел уже из пределов земли и порвал навсегда с прошлым <…> внушает такое особенное чувство, как будто я навсегда уже живу на какой-то другой планете вступаю в какой-то новый, спокойный и свободный мир». [7]
Остров-ад удерживает в себе героя до тех пор, пока он не пройдет испытание или не откажется от него. Сахалин совсем не райское место в принципе, а во времена Чехова туда ссылали на каторгу. Но и там работают те же островные законы: даже отбывший наказание каторжник, не спешил покинуть его. Хотя стал свободен. Перешагнув порог, герой попадает в пространство действия и может дальше распоряжаться собой. Силен духом человек, который, пройдя испытание, остается на суровом острове, чтобы преобразить его.
* * *
Давно завидная мечтается мне доля,
Давно, усталый раб, замыслил я побег
В обитель дальнюю трудов и чистых нег…
А.С. Пушкин «Пора, мой друг, пора!..»
Остров мечты - это утопия усталого человека, живущего в мире, как ему кажется, бессмысленных страданий. Само слово «утопия» в переводе с греческого означает «нет такого места». Выдумывая свои острова мечты, мы погружаемся в культурную архаику - пытаемся попасть на «иную» территорию с якобы открытым доступом к мечте и миру во всей его полноте. Но дело не в QR пропуске на остров Буян. Попасть туда не значит оказаться в идеальном мире, реализовать высокую мечту или переменить судьбу одним фактом перемещения в пространстве. Важна воля к жизни и сила духа увидеть собственную незначительность и несовершенство как причины страданий и потянуться выше них, за горизонт. Спрятаться же от этого движения в покой можно только отказавшись от себя. А остров - это лишь место преодоления «роковой неправильности жизни».
_______________
Анна Навашина
Литература:
- Юрий Коваль. Пергамент «Суер-Выер» (1998)
- А.С. Пушкин. Стихотворение «Когда порой воспоминанье…»
- Путешествие святого Брендана мореплавателя (VI в.)
- Умберто Эко. Почему остров так и не был найден (2011)
- А.Н. Афанасьев. Статья «Языческие предания об острове-Буяне» (1851)
- Л.И. Горняцкая, М.Ч. Ларионова. Монография «Место, которого нет… Острова в русской литературе» (2013)
- А.П. Чехов. Остров Сахалин (1893)
- Н.К. Гудзий. История древней русской литературы (1956)
- Э.Т.А. Гофман. Житейские воззрения кота Мурра (1819)