Современный человек родом из эпохи позднего СССР. Это прежде всего уставший человек, переживший «русский ураган»: развал большой и сильной страны, крушение прежнего уклада жизни, а иногда и собственной судьбы, номенклатурную приватизацию, разгул насилия и проверку на свою личную успешность. Кто-то сориентировался в этом урагане перемен, а обычный нерасторопный гражданин по-прежнему терпит поражение в рыночном, хватательном мироустройстве и либо гибнет, уходит «за ненадобностью», либо пьёт горькую от бессилия, как герои литературных произведений Иванова, Козлова, Сегеня, Павлова, Тарковского. И в том, и в другом случае героев-победителей нет. Так, капитан-вертолетчик Аристархов из романа Юрия Козлова был «летающей частицей необъяснимой русской слабости». Он умел только воевать, и его родиной была армия. Потеряв все, Аристархов погибает. У персонажа «Казенной сказки» О. Павлова Ильи Перегуда «сердце и душа работают на водке» - образ русского богатыря спивающегося, но не потерявшего совесть: «людей он никогда не бил, боялся, что убьёт» [4]. Те же, кто сориентировались и разбогатели, стали «служителями беспорядка», лакеями-победителями, устроившись в новой жизни безжалостно-подлым способом и став равнодушными к судьбе других и страны [2].

В конце прошлого века у нас произошла катастрофа – «смещение мира», некая «надмирная несправедливость» обрушилась на нас, считают современные писатели. «Сильные, теряя нечто общее – государство, законы – превращались в слабых и беспомощных, как рыбы в лесу. Слабые же, сохраняя личное, собственное – квартиру, имущество, прописку, попутно кое-что прихватывая, - незаметно выходили в сильные, и плевать им было на государство и законы. В обществе наблюдался эдакий исход силы…» [6]. Бессилие и неустроенность, растерянность. Литературный герой этого времени, если и умирает, то не за светлую идею, но за саму возможность остаться человеком. Человечность, неравнодушие друг к другу, правда – то, в чём наша сила, оказывается сегодня по плечу только герою.

Как ведёт себя современный литературный герой? Кто-то принимает вызов судьбы и идёт на смерть, как капитан Аристархов [6]. Другой капитан, Хабаров, перед таким выбором не стоит, но он проходит свою проверку на личную годность. В караульной роте в Карабасе «для него солдаты с зэками были не иначе, как простыми душами, а он многое повидал… Попав в караульную роту, Хабаров скоро понял, что никакой службы здесь нет. А есть одно лихо на всех, одна лямка, чтобы волочь и лагерную баржу, и тех, кто на ней катается» [4]. Хабаров молчит и терпит, не жалуется на судьбу, потому что «жаловаться – значит искать виноватых, увиливать, мельчить, от этого его воротило, как от говяжьего жира» [4].

Конец ХХ века оказался, по словам писательницы Веры Галактиновой, «временем завершения» [2] - завершилась эпоха СССР, путь «в никуда и низачем» был пройден. Вот и выходит, что современному герою придётся заново искать путь к своему самостоянию, не опираясь на чужие модели, и, преодолевая усталость, идти по нему. Как всегда, русский выбор – ни вниз, ни вверх дороги нет. Как известно, направо пойдешь – смерть найдешь, налево – тоже самое, погибнешь…

Что же делать в такой ситуации современному герою? Надо жить наперекор всему, что мешает жизни: преодолеть человеческое искажение, вернуться к себе - «надо себя разобрать, чтобы правильно собрать» [2]. «Русский ураган» закрутил его, он сбился с пути. Усталый и потерянный, нынешний герой - человек неустроенной жизни. Ему брошен вызов - устраивайся, торгуй, митингуй! А он не встраивается в новую жизнь, и даже если делает что-то, то совершенно бесполезное с точки зрения реалистов. В литературе сегодня громко звучит тема бегства от прежней жизни. По собственной воле или нет, но приходится бежать - ураган ли уносит героя в путь, смертельная болезнь жены заставляет перемениться или иные внешние обстоятельства. Пришло время меняться, искать новый путь, «победить гнёзда крамолы в себе и в мире» [2]. Так Сергей Скурихин сам, по своей воле, уезжает из большого города на Север [5], чтобы «вытек» из него город, чтобы «набраться силы и разгладить душу простором, отпоиться этим взваром незыблемости». Патриотизм, считает Сергей, - это прежде всего верность себе. Он с открытым забралом встречает напор местных учителей в защиту иностранного языка и культурной толерантности. Да ведь он и не спорит, только ведь «чем глубже корни, тем крепче дерево». Скурихин утверждает важность сохранения чистоты родного языка: «Язык – он хоть и наш хранитель, но существо настолько доброе и наивное, что если за ним не ухаживать, то он моментально зарастает дурниной, как покос» [5]. Вот и живем теперь с «файлами» вместо «папок» и «тренингами» вместо «обучения», а за языком и образ мысли пришел чужой, не свой. Настойчивость Скурихина расценена коллегами-учителями как строптивость, смотрят на него с улыбкой сожаления о его безнадежности – люди с распространенным типом мировоззрения: «сочетание народности, атеизма и напыления западной идеологии» [5]. А ведь они из глубинки, где должна была сохраниться нетронутость обычаев, языка, ремесел, всего того дорогого и важного, что и составляет нас, наполняет нас русским духом. Скурихин тяжело переживает ложь – называет ее «скверной», болеет от нее.

История Виктора Служкина другая. Алексей Иванов, рассказывая о своём герое, «идеалисте и неумёхе», дает панораму обмельчавшей жизни небольшого города, убивающей смрадом своей безжизненности [3]. Люди стали «опилками» (как сказано в эпиграфе к роману), занимаются они чем ни попадя. Главный герой, биолог Служкин, переквалифицировался из «глухонемого» авантюриста в учителя – преподавать географию в старших классах [3]. Вся его жизнь выглядит как сплошная бессмыслица, но Служкин живёт вопреки ей. Его бесконечные шутки-прибаутки, каламбуры – это его особая черта, прививка человеческого, оживляющая речь и тех, кто слушает. Шутя, он словно встряхивает человека, с осторожностью: а вдруг там внутри не опилки, а осталось еще что живое - и тот улыбнется в ответ на шутку? Служкин так защищается от съедающей его жизнь пошлости. Он хоть и пьянчужка, но человек в нём сохранился настоящий. И потому перспектива победы жизни над бессмыслицей в романе А. Иванова все-таки открывается: заброшенные до ущербности, по уши в блатной грубости дети могут быть людьми – оказывается! Именно Служкин (больше некому!) ведёт их в поход, где вместе они переживают много опасностей. Да, там много грубости – куда без неё сегодня? - но ни ребята, ни Служкин не опускаются в подлость, предательство, равнодушие. Именно здесь открывается перспектива – жизнь наперекор нежити.

Приключения невольного путешественника Дмитрия Выкрутасова – ещё одна версия человеческой неустроенности, хотя заканчивается она вполне жизнеутверждающе. Герой романа Александра Сегеня «Русский ураган» [1] оказывается в прямом смысле на улице: жена выгоняет его из дома, заменив на успешного новобуржуина. И, подхваченный московским ураганом (1999 год), Выкрутасов носится по российским городам и весям. Он из числа тех, кто «глотнув водки или обещаний богатства, пришли в движение». У них, у нерасторопных вроде Дмитрия, это движение неосмысленное, стихийное, без вектора. Калейдоскоп событий, обрушившихся на героя Сегеня, просто невероятен: Выкрутасов сначала попадает в компанию воров-домушников и участвует в краже картины, потом оказывается в чеченском плену (не воевав, просто за компанию!), потом у сектантов из-за интереса к девушке. Он участвует в политических митингах, не примкнув ни к кому. Просто так случилось. Вообще Выкрутасов – это своего рода символ никчемности и безволия, но он вполне разумный человек. И потому каждый раз он вынужден бежать, потому что понимает, что «снова вляпался» и так жить нельзя. Он искренне наслаждается «очередным освободительным бегством», почти как колобок [1].

Почему так происходит? Автор даёт объяснение происходящему: «Потому что ельцинская буржуазная революция лишила Дмитрия Выкрутасова жизненных опор, отняла любимую работу, сделала безработным, ненужным, а теперь и вышвырнутым на улицу в мощную струю урагана…его, цветущего, полного сил, ума и здоровья мужчину превратили в песчинку, в мусоринку, к которой подкралась труба пылесоса и всосала в себя. И вот он несется по этой трубе в вихре, наивно полагая, что сей вихрь есть русский ураган, призванный дать ему, Выкрутасову, и всей стране России вожделенное обновление» [1]. Превратили, вышвырнули – а где же у героя воля к самобытной жизни? Может, Россия и проиграла в этой схватке за выживание, потому что герой-мужчина перестал быть мужчиной? «Выполнять приказы, сидеть у бабы под юбкой, думать, что от тебя ничего не зависит, - это не значит быть мужчиной…Мужчина – это тот, кто имеет мужество, когда жизнь идёт не туда, сказать «Так не будет!» - и исправить!» [6].

В случае Выкрутасова важно, что вопреки инерции движения, вызванной ураганом, он в итоге находит в себе силы для обновления. Дмитрий вернулся домой, в родной город Светлоярск, женился и стал наконец футбольным тренером, вывел «в люди» футбольную команду «Ураган». Мысль автора очевидна: нужно вернуться к себе, и через это можно начать жизнь сначала. Закончить самообман и суету, отбросить свои идейки и просто умножать пространство добра вокруг себя.

Нынешний герой, конечно, совсем не героический, в его жизни нет места подвигу. Или подвиг это какой-то совсем незначительный. Попутно он пьянствует, тонет, совершает глупости и низости. Если герой богат, то либо с его деньгами что-то не так – они оказываются ворованные. И от них просто надо избавиться, чтобы жизнь наладилась, как в случае Выкрутасова с деньгами от Гориллыча [1]. Либо с самим героем что-то не так, как с Андреем Цахингаловым. Он с «такой безудержной силой изнашивал душу и тело», что потерял свою мужественность. Цахилганов болен редкой болезнью - у него «мертвое семя». У него есть одна дочь, и больше детей зачать он не может. Андрей, как он сам о себе говорит, из «сорного потомства». Они с отцом, полковником ОГПУ, «многое сделали пылью». Сам Андрей торгует порнофильмами, за что прозван графом Порно. Исчезновение мужского начала, утрата способности воспроизвести себя – это символ вырождения. Это плата за предательство и равнодушие – «со временем лишь пыль будет стучать» в его окна.

Вообще деньги в русской культуре – это ценность-средство, но никогда ни не ценность-цель. А алчность и скопидомство – грех и повод для едкой сатиры. О деньгах, которыми стали «выкупать наши души» у нас самих, ёмко сказал Юрий Козлов в своём «Геополитическом романсе»: «Деньги – они, как трупные бактерии, питаются падалью, но и, как сперматозиоиды, зачинают новую жизнь». Его вертолётчик Аристархов не может дышать воздухом денег, добывать их он просто не умеет. Ещё бы, ведь «не было на земле человеческого дела, в котором он оказался бы абсолютно ничтожен, кроме единственного: делать деньги» [6]. Обычный герой русской литературы живет, как правило, как Аристархов - вне денег. И только в наше время неумение заработать стало восприниматься как «врожденный порок, от которого излечиться невозможно». Ведь как только Аристархов начинает думать о них, его сразу разбирает смех – «лично ему была очевидна смехотворность денег в сравнении со всем остальным» [6].

Предприниматель - это тот, у кого денег много. Это вообще символическая фигура нынешней жизни, человек-успех. У М. Тарковского учитель Скурихин выводит своих ребят на разговор об успехе: учиться надо хорошо не для того, чтобы успешным стать. Это сопутствующее следствие. А для того, чтобы стать полезным своему селу, городу – чтобы толк был от твоей жизни, и всем вокруг хорошо было от твоих знаний и умений, украшающих родной край. Успех – это не наша ценность. Он вторичен для нас.

Предприниматель, видимо, поэтому как синоним успеха – зачастую негативный образ в русской литературе, начиная с Чичикова. «Патриот своего кармана», человек-хищник. В современной прозе он, как правило, противостоит главному герою. Так, благополучный Будкин, школьный друг Служкина, явно привлекателен своими финансовыми возможностями, и на этой почве утверждает свое самостояние, чем и вызывает к себе интерес Нади, жены Служкина. Будкин крутит романы со многими и Надя в их числе [3]. В «Казённой сказке» капитану Хабарову противостоит штабной пройдоха и карьерист Василий Величко, охотник за успехом местного калибра.

В основе отношения к герою-предпринимателю лежат деньги как синоним нечистоты совести прежде всего. Обладатель денег априори антигерой, потому что свою жизнь строит вокруг них. В самих по себе деньгах проблемы нет. Проблема есть в отношении к ним героя, определения их количеством собственной самодостаточности. Ведь в русском сознании – «я» и «моё» – это разные вещи. Одно не определяет другое! Богатого в России не любят: такой герой живет не для духа, а для брюха.

Одно из следствий «русского урагана» конца ХХ века - состояние апатии в народе, потеря силы и воли к жизни наперекор. Юрий Козлов называет это состояние «сновидческим»: «Живые в России жили как воскрешенные мертвые... Вместе со своим народом капитан-вертолетчик Аристархов пребывал в некоем «сновидческом» состоянии - диковинное, изменчивое, ускользающее. Зависание между жизнью, смертью и воскрешением» [6]. Или мы – народ, «которому надо быть выше смерти», «смертию смерть поправ» [2]? Мы – зациклившийся на преодолении смерти народ. В этом источник нашей общей усталости и бессилия, и в этом наша непобедимость – в незнании страха смерти.

Пессимизм нашего времени преодолевается в современной русской прозе мучительно. Герой нашей литературы ищет концептуально другой ответ на свой главный жизненный вызов - самостояние человека, верность самому себе. Его главный вопрос - как можно жить лучше? Не в смысле, как создать рай на земле своими руками, обзавестись рекламными добродетелями, а как начать жить свою жизнь, чище, с лёгким сердцем, с бодростью духа и ума.

Выходит, что сегодня ответ на этот вопрос – это жизнь наперекор бессмыслице, лжи, собственной слабости, равнодушию, бесчеловечности. Нам, как и героям нашей современной литературы, придется преодолеть свое «сновидческое» состояние апатии и свое бессилие, даже если для этого придется «разобрать себя и собрать заново». Только оставшись человеком, можно прийти к самостоянию, самобытности, преодолеть неустроенность жизни и обрести себя.

Обновление необходимо, но его не достичь пассивным путем, даже если ты устал и ослаб. Убегать от решения этой задачи, как это делал колобок Выкрутасов, тоже бессмысленно и малодушно. Нужно сказать себе «Так не будет!» и исправиться. Необходимо перестать быть кроликом, парализованным «очарованием зла» удава. Ведь расчет дьявола не столько в том, что люди непременно вовлекутся во зло, сколько в том, что они самоустранятся от борьбы с ним. В нашем случае борьба со злом – это обретение самостояния (своей жизни) наперекор всему, что этому мешает, как это сделали Служкин – наперекор нежити, Выкрутасов – наперекор своей никчемности, Цахингалов – наперекор своей испорченности, Скурихин – наперекор разрушению родного языка, культуры и уклада жизни. Каждый смог преодолеть свое «не до» и тем самым переменить свою участь. Это, на наш взгляд, и есть современный тип человеческой нормы и меры совершенства.

Литература

1. Александр Сегень. Русский ураган.
2. Вера Галактинова. 5/4 накануне тишины.
3. Алексей Иванов. Географ глобус пропил.
4. Олег Павлов. Казенная сказка.
5. Михаил Тарковский. Полёт совы.
6. Юрий Козлов. Геополитический роман