В русской культуре деньги традиционно воспринимались как нечто утилитарное, полезное, но не главное. Отсутствие богатства не порицалось, а его наличие не гарантировало почета и уважения в обществе. Православие учило относиться к деньгам как к неизбежному злу. В результате тема денег в русской литературе превратилась в своего рода табу: если о них и писали, то как-то вскользь. Денег могло не хватать, их «совали» со стеснением, но они всегда оставались лишь фоном для повествования о человеческих поступках и характерах (например, «Бедность не порок» А. Н. Островского) и никогда не становились его основным предметом. Ближе всех к изображению богатства как цели, а не средства подошли И. Ильф и Е. Петров со своим сюжетом о странствиях плута Остапа Бендера в поисках бриллиантов мадам Петуховой. Но и у них деньги не самоцель, а лишь повод для приключений героев.

Деньги как количественная составляющая товарообмена – категория исключительно торговая. Оценке подлежал товар, но не человеческие отношения, ибо они были вне меры стоимости. В XVI веке, с формированием буржуазной культуры, деньги начинают восприниматься как ее ценность. Буржуа создает «самое фиктивное, самое нереальное, самое жуткое в своей нереальности, царство денег» (Бердяев. Прельщение буржуазности). С началом капитализма в товар превратились вещи, о которых раньше и помыслить было нельзя: земля, ради получения которой стали истреблять коренные народы, человек на рынке труда, ростовщик стал уважаемым человеком, банкиром. Вместе с этим и деньги стали качественной ценностью, а значит – встали на пути человека и выше него (Бердяев). Без культурного статуса денег оказалось, что все можно измерить, не придавая моральной окраски поступкам людей. А мир превратился в арифметическую задачу. Интересно, как эту интуицию уловили классики русской литературы.

В повести Н. М. Карамзина «Бедная Лиза» и в «Станционном смотрителе» А. С. Пушкина есть похожие сцены: Эраст дает деньги Лизе, выпроваживая ее со двора, а ротмистр Минский откупается от Самсона Вырина, у которого он похитил дочь. Интересно сходство следующих за этими эпизодами описаний состояния Лизы и Вырина – людей, от которых откупились.

Станционный смотритель, после того как ему сунули «что-то за рукав», «не помня как, очутился на улице». Он долго стоял неподвижно, а потом вынул сверток из-за обшлага, увидел деньги, смял их и бросил, заплакав от негодования. Старик пришел за дочкой Дуней – пришел вернуть смысл в свою жизнь. А Минский измерил его порыв в деньгах, обменял отцовскую любовь на ассигнации.

Лиза у Н. М. Карамзина – образец благопристойности и чистоты. Она из поселян, живет со старушкой матерью, чужого не берет: «лучше кормиться трудами своими и чужого даром не брать». В эпизоде первой встречи с Эрастом Лиза продает ему ландыши за 5 копеек. Эраст предлагает рубль за букет, но она отказывается: «Мне лишнего не надо!»

Оба автора подмечают: Эраст и Минский – люди с деньгами, по сути уже обладающие новым, буржуазным, сознанием. Они уверены в своем праве покупать то, что им нужно, даже покой собственной совести. Это первые робкие хищники своего времени (до наших современников им далеко!). Но и они уже умеют уверенно и без колебаний брать понравившееся, не оглядываясь на других. А когда их поступки обнаруживают, они пытаются откупиться от своих жертв и обличителей. Вот это страшное двоедушие: Минский вроде бы и любит Дуню, но тут же предает ее, отмахиваясь от ее отца и всей ее прежней жизни. Перед нами герои, не просто жаждущие жизни, но не могущие ею насытится. Как удивительно однотипна во все времена картина распада души!

Любой рай на земле создается ценою ада, в который одни насильно загоняют других: то, что начиналось как любовь, заканчивается трагедией. Эраст погубил Лизу, Минский – старика, отца своей жены, Лиза и Дуня – своих родителей. Это какая-то каинова война своих со своими. Куда убежит Эраст? Куда скроется Дуня? Пытаться сбежать от себя они будут вечно, но тщетно. Эраст снова и снова приходит на могилу Лизы: своей виной он оказывается связан с ней крепче, чем любовью. И Дуня бессильно плачет на могиле отца.

Невольно вспоминаешь стихотворение Н. С. Гумилева «Потомки Каина»:

Он не солгал нам, дух печально-строгий,
Принявший имя утренней звезды,
Когда сказал: «Не бойтесь вышней мзды,
Вкусите плод и будете, как боги».

Для юношей открылись все дороги,
Для старцев – все запретные труды,
Для девушек – янтарные плоды
И белые, как снег, единороги.

Но почему мы клонимся без сил,
Нам кажется, что Кто-то нас забыл,
Нам ясен ужас древнего соблазна,
Когда случайно чья-нибудь рука
Две жердочки, две травки, два древка
Соединит на миг крестообразно?

В завершение очерка приведем отрывки из произведений Н. М. Карамзина и А. С. Пушкина по теме.

__________________________
«Эраст вышел и хотел уже идти на крыльцо огромного дому, как вдруг почувствовал себя – в Лизиных объятиях. Он побледнел – потом, не отвечая ни слова на ее восклицания, взял ее за руку, привел в свой кабинет, запер дверь и сказал ей: «Лиза! Обстоятельства переменились; я помолвил жениться; ты должна оставить меня в покое и для собственного своего спокойствия забыть меня. Я любил тебя и теперь люблю, то есть желаю тебе всякого добра. Вот сто рублей – возьми их, – он положил ей деньги в карман, – позволь мне поцеловать тебя в последний раз – и поди домой». – Прежде нежели Лиза могла опомниться, он вывел ее из кабинета и сказал слуге: «Проводи эту девушку со двора».



Сердце мое обливается кровью в сию минуту. Я забываю человека в Эрасте – готов проклинать его – но язык мой не движется – смотрю на небо, и слеза катится по лицу моему. Ах! Для чего пишу не роман, а печальную быль?

Итак, Эраст обманул Лизу, сказав ей, что он едет в армию? – Нет, он в самом деле был в армии, но, вместо того чтобы сражаться с неприятелем, играл в карты и проиграл почти все свое имение. Скоро заключили мир, и Эраст возвратился в Москву, отягченный долгами. Ему оставался один способ поправить свои обстоятельства – жениться на пожилой богатой вдове, которая давно была влюблена в него. Он решился на то и переехал жить к ней в дом, посвятив искренний вздох Лизе своей. Но все сие может ли оправдать его?

Лиза очутилась на улице и в таком положении, которого никакое перо описать не может. «Он, он выгнал меня? Он любит другую? Я погибла!» – вот ее мысли, ее чувства! Жестокий обморок перервал их на время. Одна добрая женщина, которая шла по улице, остановилась над Лизою, лежавшею на земле, и старалась привести ее в память. Несчастная открыла глаза – встала с помощию сей доброй женщины, – благодарила ее и пошла, сама не зная куда. «Мне нельзя жить, – думала Лиза, – нельзя!.. О, если бы упало на меня небо! Если бы земля поглотила бедную!.. Нет! небо не падает; земля не колеблется! Горе мне!» – Она вышла из города и вдруг увидела себя на берегу глубокого пруда, под тению древних дубов, которые за несколько недель перед тем были безмолвными свидетелями ее восторгов».

Н. М. Карамзин «Бедная Лиза»
________________
«Минский вышел сам к нему в халате, в красной скуфье. «Что, брат, тебе надобно?» – спросил он его. Сердце старика закипело, слезы навернулись на глазах, и он дрожащим голосом произнес только: «Ваше высокоблагородие!.. сделайте такую божескую милость!..» Минский взглянул на него быстро, вспыхнул, взял его за руку, повел в кабинет и запер за собою дверь. «Ваше высокоблагородие! – продолжал старик, – что с возу упало, то пропало; отдайте мне по крайней мере бедную мою Дуню. Ведь вы натешились ею; не погубите ж ее понапрасну». – «Что сделано, того не воротишь, – сказал молодой человек в крайнем замешательстве, – виноват перед тобою и рад просить у тебя прощения; но не думай, чтоб я Дуню мог покинуть: она будет счастлива, даю тебе честное слово. Зачем тебе ее? Она меня любит; она отвыкла от прежнего своего состояния. Ни ты, ни она – вы не забудете того, что случилось». Потом, сунув ему что-то за рукав, он отворил дверь, и смотритель, сам не помня как, очутился на улице.

Долго стоял он неподвижно, наконец увидел за обшлагом своего рукава сверток бумаг; он вынул их и развернул несколько пяти- и десятирублевых смятых ассигнаций. Слезы опять навернулись на глазах его, слезы негодования! Он сжал бумажки в комок, бросил их наземь, притоптал каблуком и пошел... Отошед несколько шагов, он остановился, подумал... и воротился... но ассигнаций уже не было. Хорошо одетый молодой человек, увидя его, подбежал к извозчику, сел поспешно и закричал: «Пошел!..» Смотритель за ним не погнался».

А. С. Пушкин «Станционный смотритель»