Продолжая тему наемного труда и ненужной работы (начатую в предыдущей статье), хочется найти ответ на вопрос: как в условиях рыночной конкуренции выживают те, кто нанимают ненужных людей? Чтобы увеличить прибыль, нужен минимум людей, готовых работать хорошо за скромное вознаграждение. Именно поэтому догматики-либертарианцы и вместе с ними ортодоксальные марксисты будут настаивать, что бредовой работы быть не может в капиталистическом производстве. Но в логике феодализма все работает иначе. Феодалы выкачивают из крестьян и ремесленников часть производимой ими продукции и потом делят добычу между своими работниками, лакеями, воинами и вассалами. Блага изымаются не экономическим путем, а при помощи политических средств и распределяются в политических целях. Вся суть заключается в том, чтобы схватить мешок с добычей, а потом перераспределить награбленное среди своих. «Не свои» в расчет не принимаются. В процессе созидания феодалом своего величия естественным образом образуется свита сопровождающих, которая наглядно демонстрирует высокий социальный статус и роскошь господина. Распределение идет по сложной иерархии почестей и титулов для нижестоящей знати, из-за которых та устраивает склоки.

Все это очень напоминает внутреннее устройство крупной корпорации: такие компании все меньше заняты производством, а самые высокие заработки, как правило, – у менеджеров в управляющей компании. Они не занимаются производством, но непосредственно погружены в процессы присвоения, распределения и размещения денег и ресурсов. Здесь и вовсе политику не различить с экономикой. Возьмем, к примеру, системные банки – они «слишком велики для банкротства» (too big to fail). Сама их финансовая прибыль возникает как результат использования юридико-политических методов. Например, реструктуризация и продажа долгов: надули цифры в модели, обосновали огромный кредит, выдали, заемщик дефолтнул – реструктуризировали долг, заработали снова на дефолте; или без дефолта – просто секьюритизировали долг (права требования – это ж актив!), снова продали, опять заработали. Кто молодец?..

Но между средневековым феодализмом и современным менеджерским феодализмом есть различие: первый основывается на принципе самоуправления производителей (аналог сегодняшнего СРО). Люди, чья работа основана на специальном знании (цеховики, адвокаты, финансовые управляющие), должны были коллективно регулировать свои дела, устанавливать правила допуска в профессию и проч. Внешний контроль был минимален. Но промышленный капитализм это изменил, а менеджерская революция ХХ века все поставила с ног на голову. Появились менеджеры менеджеров, специалисты по эффективности и прочий офисный (в смысле не имеющий отношения к производству благ) сброд. Возникла новая форма феодализма, где богатство и положение в обществе зависят от положения в корпоративной иерархии, то есть не имеют экономического происхождения. А почтение перед вышестоящим начальником является главной обязанностью. Большинство важных участников этой системы (тараканьих бегов) одновременно и вассалы и сеньоры (см. книжку М. Хазина «Лестница в небо»).

Расцвет менеджерского феодализма привел к одержимости иерархией ради иерархии (дурная менеджерская бесконечность), где на каждом уровне происходит не работа, а соревнование амбиций в ритуалах внутреннего маркетинга. В результате тысячи часов творческих усилий очень неглупых людей уходят буквально в никуда. Высшее руководство компаний фактически само платит себе зарплату и бонусы, переходят на руководящие роли в другие компании и гордятся числом сотрудников, которых они могут уволить. Хотя увольнение ненужных работников, выполняющих бредовую работу, означает сокращение собственной свиты. Работники перестали ощущать лояльность к компании, та отвечает им взаимностью. Поэтому работников все более жестко контролируют, регламентируют их труд (электронные пропуска, длинные никчемные процедуры и правила). Back to square one – нанимаем новых менеджеров для управления менеджерами.

Этот менеджерский феодализм не заменяет собой капитализм, а накладывается на него, а все вместе – это огромная машина труда, по сути, мирового масштаба. И чем сильнее экономика этой машины сводится к простому распределению добычи, тем больше смысла в ненужных управленческих слоях, которые заняты выкачиванием ресурсов. Люди, застрявшие на бессмысленной работе, страдают от депрессии и других психических заболеваний, они переполнены ненавистью и злобой. Обида на всех: на тех, кто занят полезным трудом, – из зависти к их более нравственной, более осмысленной жизни; претензии к политической верхушке – из-за ее коррумпированности (совершенно справедливо). Долго ли будет продолжаться этот абсурд и чем закончится? Посмотрим. А у вас есть ощущение, что временами вы занимаетесь на работе ерундой? Если вы считаете свой труд полезным, то вы – счастливый человек.

________________
Анна Навашина. Из личных наблюдений и размышлений над «Трактатом о распространении бессмысленного труда» Д. Гребера